Бездушные  - Каролина Бринкманн

Она сказала это отцу, и, как ей казалось, это было правдой. Как будто Ларк заполнял часть темной дыры, оставшейся в сердце Рейны. Он будто подарил ей смысл жизни. Но были ли ее чувства к нему взаимны?

Она ему нравилась, Рейна в этом не сомневалась. Но было ли там что-то, кроме обычной симпатии? Могла ли она ему доверять?

– Нет, – горько прошептала она. – Я никому не могу доверять.

Она слушала плеск воды, капающей на пол по скользким камешкам. Ее мысли возвращались к Лазурному берегу.

Казалось, с тех пор как они со Шторми там жили, прошла целая вечность. Поселения рыбаков простирались между болотами и блестящими озерными пейзажами. Летом пойманную рыбу сушили на бельевых веревках, которые были натянуты между домами. Моторные рыбацкие лодки мчались по озерам. А надувные лодки, как легкие перья, скользили по болотам, в которых водились змеи-мутанты и крокодилы-химеры. Однажды Рейна встретила одну такую химеру: это был болотный крокодил с длинным телом змеи. Он напал на ее лодку и потащил в воду. Чешуйчатый хвост обхватил ее и, прежде чем Рейна могла отреагировать, увлек за собой под воду. Это была почти верная смерть. У нее не было шансов спастись. Но Шторми убила химеру прицельным выстрелом в голову. Рейна помнила это чувство. Когда руки Шторми обвились вокруг тела дочери и потащили ее наверх. В этот момент она поняла, что находится в безопасности. Рейна знала, что выживет, и что все будет хорошо.

«Я так скучаю по тебе, мама».

«Будь сильной, милая, – слышала Рейна голос матери в голове. – Где бы ты ни была, я рядом. Мы единое целое. Шторм и дождь. Непобедимая непогода».

Рейна открыла глаза и стала быстро моргать, чтобы слезы не скатились по щекам. Она встала на ноги, возвращаясь к планеру, в котором Найф нетерпеливо ее дожидался.

– Райана?

Рейна повернулась и увидела в коридоре высокую женщину, которую не видела уже очень давно.

– Что ты здесь делаешь?

Амигдала изменилась. Раньше она могла осветить все помещение своим появлением. Дело было не в ее красивом лице с кристально-голубыми глазами и не в темной коже, которая сияла изнутри. Даже не в ее легкой походке и изящных движениях тела. Из-за ее природной харизмы, авторитета и мудрости все слушали ее, когда она начинала говорить. Она своим проницательным взглядом могла заставить замолчать даже наглого Эвстахия.

– Заходи, – она жестом пригласила Рейну войти в комнату, из которой сама только что вышла. От прежней Амигдалы в этой женщине осталось очень немного. Она казалась ниже, когда в белом комбинезоне садилась за свой рабочий стол. Щеки впали, и Рейна с ужасом заметила, что Амигдала похудела. Скорбь по дочери оставила свои следы.

– Приятно вас видеть, – начала Рейна, заходя в комнату.

– Мне тоже радостно видеть тебя, графиня Серого округа. Или лучше сказать «принцесса пепла и руин»?

Рейна надеялась, что Амигдала не обиделась на нее за то, что она когда-то использовала вотум недоверия против нее. Она считала это правильным.

– Пепел и руины, – вдумчиво повторила Амигдала. – Больше от нашего округа ничего не осталась.

– Я не бросила Серый округ, – сказала Рейна. – Я хочу, чтобы его отстроили заново, но… из-за того, что происходит, это совсем не просто.

– Да, потребуется время, чтобы восстановить округ после случившегося, – согласилась Амигдала. – После всего, что Серые у нас отняли.

– Повстанцы, – поправила Рейна. – Повстанцы отняли у нас многое.

– Есть ли какая-то разница, принцесса пепла и руин? Теперь, когда Серый округ разрушен нашими бомбами, ты правда веришь в то, что мы все еще можем делать различия между жителями Серого округа и мятежниками? Ты не думаешь, что все они теперь хотят нашей смерти? – Амигдала прекрасно умела прямо говорить о сути проблемы. – Слишком поздно. Сейчас мы находимся в самом центре войны, которую мы с тобой не в силах остановить. Это война хаоса и безопасности. Война Шипов и генов.

– Обе стороны серьезно пострадали, – Рейна попыталась переубедить женщину. – Мы можем договориться…

– Ты серьезно думаешь, что кто-то хочет договариваться? Никто не даст денег на восстановление Серого округа. Даже Бог Бальтазар не сможет повлиять на это. Половина нашей страны хочет, чтобы мятежники победили, а другая желает, чтобы мы их уничтожили. Эта война до безобразия проста.

– Война?

– Все, за что наша страна стояла горой, все наши представления о прекрасном будущем – все это превратилось в песок, – это говорила совсем не та Амигдала, которую знала Рейна. – Каждый день к Шипам примыкают все новые и новые люди. Мы, может быть, и отрезали им головы, но цветение их не увядает. Они разрастаются, словно сорняки, покрывая собой всю землю. Они демонстрируют нам свою силу с помощью действий, а не громких слов. Потому что огонь, загоревшийся однажды, не потухнет просто так.

– Не думаю, что площадь пожара будет увеличиваться, – сухо заметила Рейна.

– Ты хочешь поговорить об огне? – Амигдала подняла бровь. – Шипы отобрали у тебя мать. Ты разве не хочешь, чтобы они за это ответили? Рейна хотела. Она хотела убить их всех в минуту отчаяния.

– Ты должна была его убить. Эту сволочь, у которой на совести смерть моей дочери.

Вдруг Рейна поняла причину гнева, который Амигдала затаила в себе. Она злилась, что Рейна пощадила Болта.

– Ты должна была его расстрелять. – Амигдала отложила в сторону ТехДек, уставившись на невидимую точку где-то вдалеке.

– Я сделала то, что сочла правильным, – Рейна повернулась, чтобы уйти, потому что ей показалось, что Амигдала хочет побыть одна. Но вдруг Благословенная снова заговорила.

– Подожди, Райана, – она перебирала своими длинными пальцами, пытаясь подобрать нужные слова. Указала на кресло. – Мне очень жаль. Я не хотела показаться злой. Хочешь кофе?

В то же мгновение вся жесткость в глазах Амигдалы пропала, и только одиночество осталось в ее взгляде. Чувство, которое было Рейне до боли знакомо.

Девушка кивнула и опустилась в белое кресло.

Благословенная подошла к кофемашине, настраивая ее с помощью ТехДека. Спустя пару секунд из отверстий выехали два стаканчика, наполненные дымящимся кофе. Кроме того, оттуда появилась небольшая коробочка с печеньем.

Амигдала поставила все на стол и села напротив Рейны.

Она не притронулась ни к кофе, ни к печенью, а только смотрела на голографическое окно, показывающее зеленый лес, на который опустился туман.

В воздухе повисла тишина. Тишина, прерываемая только случайными звуками из коридора МедЦентра, напоминающими им о том, что они сидят не в тихом лесу.

Обе женщины не привыкли делиться своими чувствами с кем-то другим.

– Я скучаю по ней, – наконец сказала Рейна.

– Она была смелой и вдохновляющей женщиной.